Симфонический оркестр – не роскошь

Камерному оркестру Оренбургской областной филармонии в нынешнем концертном сезоне исполнилось 30 лет. Создавался он в лихие 90-е, когда в музыкальной культуре правила бал оголтелая попса.  Год за годом, концерт за концертом коллектив воспитывал свою публику. Сегодня его абонементы пользуются неизменным успехом у ценителей классического жанра. И музыкантам есть чем порадовать своих поклонников: в обширном репертуаре оркестра более 1000 произведений - от композиторов эпохи барокко до современных отечественных и зарубежных авторов. В его послужном списке - гастроли в Испании, выступления с Мстиславом  Ростроповичем, Николаем Петровым, Дмитрием  Хворостовским, Ильдаром Абдразаковым, Денисом Мацуевым и другими выдающимися музыкантами нашего времени. Настало время подняться коллективу на качественно новый уровень. Об этом и не только мы поговорили с главным дирижёром – заслуженным артистом Республики Башкортостан Раушаном Якуповым, возглавившим оркестр в этом сезоне.

-  Ходят слухи о том, что наш камерный оркестр скоро перейдёт в статус малого симфонического…

- Это не слухи. В оркестр действительно идёт набор музыкантов. Но это процесс небыстрый. В Оренбуржье кадровый голод. Приходится искать в других регионах. Оркестр уже пополнился музыкантами из Белоруссии, Украины. Отрадно, что местные власти в этом заинтересованы. Увеличилось штатное расписание, выделено финансирование. Оркестр приобретает форму симфонического. Мы уже играем «взрослые» симфонические программы. Пока не самые крупные. Но уже была программа, рассчитанная на симфонический оркестр, - «Чайковский -180». Из десяти опер композитора были представлены номера из восьми. Из «хитовых» – только «Евгений Онегин» и «Пиковая дама». Остальные, как например, «Ундина» и «Орлеанская дева» - редкие гости на сценах театров, не говоря уже о филармонии. Порадовало, что в городе есть певческие ресурсы, которые с этим хорошо справились. Так что моя основная задача сейчас - наполнить оркестр кадрами и интересными программами. Это меня и завлекло в Оренбург.

- Лет 30 назад тогдашний мэр Оренбурга Геннадий Донковцев хотел создать симфонический оркестр. Но Мстислав Ростропович ему отсоветовал. Для симфонического оркестра, по словам маэстро, нужен город-миллионник. Иначе затраты не будут окупаться.

- Доля правды в этом есть: академическое искусство не приносит доходов. Даже Метрополитен-опера не окупает себя. Доход приносит эстрада. Между прочим, и Галина Павловна в своё время говорила: «Зачем стране столько провинциальных театров плохого качества? Давайте оставим несколько крупных областных театров, остальные закроем». Но они оба выступали в Западной Европе, где даже города в 80-100 тысяч населения имеют оперные театры и симфонические оркестры. Так что для Оренбурга, в котором проживает полмиллиона человек, симфонический оркестр не роскошь. Кстати, в последние годы в стране возникла некая мода на создание симфонических коллективов. Оркестры появились даже в тех городах, где и не предполагалось – в Тюмени, Сургуте, Челябинске. Поэтому на рынке в нашей сфере сейчас идёт борьба за хороших музыкантов. Но их, во-первых, мало. И, во-вторых, они немало стоят.

- Какими именами и названиями вы планируете наполнить репертуар оркестра?

- Пока идёт добор кадров, я не могу планировать так далеко. Но в любом случае, пойдут симфонии – Дворжака, Чайковского. Понятно, пока не самые крупные. Плюс инструментальные концерты. Вот 26 февраля в рамках проекта с Санкт-Петербургским Домом музыки мы сыграем концерт Элгара для виолончели с оркестром и сочинения Сен-Санса, которые  здесь вряд ли звучали. В общем, идём вперёд, не дожидаясь, когда оркестр полностью укомплектуется. Это стимулирует музыкантов расширять свой исполнительский репертуар.

- Зал Оренбургской филармонии вас устраивает?

- Здесь очень достойная акустика для академической музыки. Оренбургу повезло, что есть такая площадка. Вообще, поездив по стране, я убедился: в зданиях сталинской постройки с акустикой полный порядок.

- Наш оркестр неоднократно выступал с ведущими российскими мастерами исполнительского искусства. Очень надеемся, что выступление со звёздами будут продолжаться.   

- Обязательно. С хорошими артистами легко работать. Их уровень исполнения вызывает у оркестра желание лучше аккомпанировать. Любой высокопрофессиональный солист  обогащает коллектив. Когда мы добьёмся статуса малого симфонического оркестра, артисты, наконец, смогут петь то, что они хотят, а не то, что позволяет состав камерного оркестра.  

- Вы работали в Башкирском, Пермском, Астраханском театрах оперы и балета, дирижировали камерным оркестром Астраханской филармонии. Сильно ли отличается специфика филармонического оркестра от театрального?

- Различие, конечно, есть.  Но я не сторонник деления дирижёров на балетных, оперных и симфонических. Я работал во всех жанрах. Если честно, без оперы скучаю. Это как наркотик. Когда приглашают поработать, с удовольствием соглашаюсь. Кстати, и балет люблю. Хотя не все балеты интересны по музыке. Но есть гениальные балеты Чайковского, Прокофьева. Я получал огромное удовольствие, когда дирижировал этими балетами. Так что в смысле жанров, я всеядный. Если музыка хорошая, неважно в каком жанре она написана.

- Когда-то, посмотрев фильм Федерико Феллини «Репетиция оркестра», я решила раз и навсегда, что дирижёр – это диктатор, что музыкантов надо держать в ежовых рукавицах. Так ли это? И как вы выстраиваете свои отношения с оркестром?

- С тех пор мир сильно изменился. На Западе и в Америке такая система уже не работает. Да и у нас общество стало другим.  Как сказал мой старший коллега, сегодня бы Тосканини выгнали бы из оркестра за пять минут. Унижать, оскорблять нынче непозволительно. Лучшая модель – выстраивание коллегиальных отношений. Музыка-то существует давно, а профессиональные дирижёры появились лишь в начале XX века. Время было суровое. Государства возглавляли диктаторы. А искусство – это отражение общества. Считалось, что и лидер оркестра должен быть жёстким, волевым, принципиальным. Эти качества не отменяются и на сегодняшний день. Ведь дирижёр в любом случае диктует свою волю – и в репетиционном процессе, и на концерте. Иначе, не получится достигнуть результата. Но творческий руководитель должен держать себя в рамках современных цивилизованных отношений. Вообще, дирижирование, как когда-то сказал Римский-Корсаков, дело тёмное. Внятного метафизического обоснования этому процессу до сих пор не существует. Почему, например, с разными дирижёрами один и тот же оркестр звучит по-разному? Потому что возникает некая психологическая связь – дирижёр даёт энергетический посыл в оркестр, и каждый воспринимает эту информацию по-своему.

- У вас есть любимые представители этого «тёмного дела»?

- Любимых много. Ну, например, Евгений Мравинский. Наверное, это единственный из советских дирижёров, который удостоен чести быть почётным членом Венского филармонического общества. Недавно ушедший Марис Янсонс, достигший колоссальных исполнительских высот. Не обойти фигуру Герберта фон Караяна с его потрясающей мобильностью, охватом фестивалей и оркестров. Во многом, благодаря ему, стала активно записываться академическая музыка и началась раскрутка звёзд. Он, можно сказать, сделал исполнительский мир другим.

- Вы последователь легендарной ленинградской школы дирижирования. Что её отличает?

- Ленинград, хоть столица и переехала в Москву, остался носителем больших исполнительских традиций. До революции в основном все премьеры сочинений больших русских композиторов - Чайковского, Рахманинова, Римского-Корсакова проходили в этом городе. Нельзя сказать, что какая-то школа лучше или хуже. Но жизнь доказывает, что представители ленинградской школы занимают большие музыкальные посты и в России, и за рубежом. Мне сильно повезло. Меня учили хорошие педагоги, которые видели живого Шостаковича в коридорах консерватории, имели возможность общаться с большими музыкантами. Знания, которые они дали, бесценны. Ведь они получили их от тех людей, которые непосредственно делали нашу культуру.

Наталия Веркашанцева.